24 сентября 2024 г. в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке начала свою работу 79 Генеральная Ассамблея ООН. Её старт представлен Высокой неделей, в том числе Саммитом будущего, в течение которой главы государств, правительств и делегаций 193 стран – членов ООН выступят с изложением своих взглядов на нынешнюю ситуацию на планете и перспективах её мирного будущего.

При этом значение и ценность ежегодной Ассамблеи главной международной организации заключается не только в официальных пленарных заседаниях, но и в многочисленных порой неформальных, кулуарных и даже не афишируемых контактах высоких представителей стран с теми коллегами из других государств, диалог с которыми представляет жизненные интересы.

Это в полной мере относится и к делегации Исламской Республике Иран (ИРИ), которая во главе с новым президентом страны Масудом Пезешкианом прибыла в Нью-Йорк. Чрезвычайно представительная иранская делегация состоит из 40 членов, в том числе в неё входят три ключевые фигуры из команды по ядерным переговорам 2015 года: бывший министр иностранных дел и нынешний вице-президент, заместитель Пезешкиана Мохаммад Джавад Зариф; министр иностранных дел Аббас Арагчи; и заместитель Арагчи Маджид Тахт-Раванчи.

Это свидетельствует о том, что в штаб-квартире ООН будет диалог о будущем иранской ядерной программы и соответственно о снятии или смягчении западных финансово-экономических санкций, связанных с иранским атомом.

И действительно, Аббас Арагчи неоднократно говорил, что иранская делегация прилетает в Нью-Йорке не только для участия в Саммите будущего и в заседании Генеральной ассамблеи ООН. По его словам, Тегеран рассчитывает также возобновить переговоры по ядерной сделке. Иранские дипломаты будут работать над новым циклом переговоров по вопросу ядерной программы в рамках Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД). По прибытии в Нью-Йорк президент Пезешкиан заявил, что его администрация готова вести переговоры о возрождении СВПД в рамках благородной дипломатии.

Безусловно, в настоящее время Иран крайне заинтересован в решении своей ядерной проблемы, что даёт ему надежды на снятие или, в крайнем случае, смягчение жестких финансово-экономических санкций. Не секрет, что санкции оказывают сильнейшее негативное влияние на экономическую и социально-политическую обстановку в ИРИ.

Экономическая ситуация в Иране крайне сложная и довольно долго находится в кризисе по многим аспектам. Уровень жизни, социальное благополучие населения все время падают, недовольство охватывает всё большую часть иранцев. Всё это чревато серьёзными проблемами для благополучия нынешнего иранского режима. Такой расклад, разумеется, требует активных действий со стороны руководства ИРИ. Именно поэтому многочисленная иранская делегация на Генассамблее старается сдвинуть с места проблему санкций.

23 сентября в штаб-квартире ООН президент ИРИ Масуд Пезешкиан провёл круглый стол с руководителями американских СМИ. На встрече он заявил, что Исламская Республика полностью готова вернуться к своим обязательствам по соглашению, если США и европейские участники сделки также выполнят свои обязательства. Выступая 24 сентября на Генассамблее ООН, М. Пезешкиан ещё раз подтвердил готовность ИРИ к взаимодействию с другими странами по своей ядерной программе.

Министр Аббас Арагчи также отметил стремление Ирана к достижению договорённостей по переговорам о ядерной проблеме. Он сказал, что готов начать переговоры по ядерной программе на полях саммита Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке, если этого захотят другие стороны. Г-н Арагчи добавил, что останется в Нью-Йорке на несколько дней дольше, чем президент ИРИ, и проведёт больше встреч с министрами иностранных дел. «Мы, - отметил министр, - сосредоточим наши усилия на том, чтобы начать новый раунд переговоров по ядерному соглашению».

Первый шаг в этом направлении Аббас Арагчи сделал, встретившись 24 сентября в Нью-Йорке с Генеральным директором МАГАТЭ Рафаэлем Гросси. По всей вероятности, после этой встречи г-н Гросси заявил, что США играют центральную роль в переговорах о возобновлении сделки по иранской ядерной программе. По его словам, без участия Вашингтона эта сделка не представляется возможной.

Между тем, иранский министр отверг возможность встречи со своим американским коллегой в Нью-Йорке. Наблюдатели всё же не исключают, что иранский министр или его зам могут провести несколько неафишируемых встреч с американскими дипломатами. Надо отметить, что ирано-американский диалог по ядерной проблеме ИРИ, правда, непрямой, а через посредников, ведётся уже долгое время с различной степенью интенсивности.

Как отмечают мировые СМИ, иранская и американская стороны на закрытых переговорах через посредников в Омане ещё в 2023 г. определили пункты взаимных предварительных договорённостей, их содержание и ответственность каждой из сторон. Вкратце это представляется так: Иран обязуется: воздерживаться от обогащения урана выше 60%; прекратить или замедлить накопление обогащенного урана на этом уровне; расширить сотрудничество с МАГАТЭ; прекратить нападения прокси-союзных проиранских группировок в Ираке и Сирии на американские войска, гражданских служащих и подрядчиков; воздержаться от поставок баллистических ракет России.

США обязуются: отказаться от некоторых антииранских санкций (в частности, снять санкции на экспорт нефти Ираном); воздерживаться от ужесточения санкций в отношении Ирана; воздерживаться от давления на МАГАТЭ или Совет Безопасности ООН с целью принятия карательных мер против Тегерана за его ядерную деятельность; прекратить задержание нефтяных танкеров с иранской нефтью. Важной для сторон была договорённость об обмене заключенными, а также разморозка иранских авуаров по всему миру.

Каков же формат, статус, юридическая основа этих ирано-американских договорённостей? Ясно, что это не договор и не соглашение. Это лишь джентльменские соглашения.

Как отметил гендиректор МАГАТЭ Гросси, диалог ИРИ – США продолжается. Но здесь надо констатировать, что для полного решения иранской ядерной проблемы этого мало. Необходим международный договор (хотя наработки ирано-американского диалога были бы полезны).

Правда, возникает вопрос: договор о чём? О возвращении к СВПД? Или о новом формате соглашений по ядерной проблеме ИРИ? Пожалуй, сегодня актуален второй вариант. И вот почему. К настоящему времени СВПД реально умер. И надежд на возрождение той сделки в прежнем виде уже нет. Причин тому две.

Первое – срок действия основных пунктов СВПД истекает в 2025 г.

Второе и, возможно, главное - уровень развития иранской ядерной инфраструктуры по сравнению с 2018 г. (год выхода США из сделки) существенно вырос практически по всем пунктам СВПД.

Так, по последним данным МАГАТЭ (август 2024 г.), в соответствие с требованиями СВПД ИРИ может иметь только 6104 центрифуги первого поколения IR-1, а сейчас у них – 16900. В нарушении СВПД Иран установил усовершенствованные и более эффективные центрифуги IR-2 – IR-9. МАГАТЭ не приводит точного количества усовершенствованных центрифуг, но по мощности обогащения весь комплекс центрифуг в ИРИ соответствует приблизительно 25 – 30 тыс. центрифугам IR-1. Допустимые уровни обогащения урана по СВПД – 3,67%, а иранцы уже нарабатывают уран 60%. Все запасы обогащенного урана должны быть не более 300 кг. Причём только уровня 3,67%. А сейчас в ИРИ почти 5000 кг урана разного уровня обогащения, из которых 814 кг 20% и 165 кг 60% обогащения.

Совершенно ясно, что возвращения к СВПД 2015 г. невозможно. Иран никогда не согласится на демонтаж только что созданной достаточно продвинутой ядерной инфраструктуры, обнуление всех достижений, достигнутых к 2024 году. Ведь, исходя из данных о развитии иранской ядерной программы, можно утверждать, что для получения необходимого количества оружейного 90%-ного урана Ирану требуется не более двух-трёх недель, а для создания ядерной боеголовки для ракет порядка двух – трёх лет. Если, конечно, на самом высшем уровне в ИРИ будет принято политическое решение. Однако даже без принятия подобного политического решения руководства ИРИ успехи Ирана в ядерной сфере — это, безусловно, важнейший козырь в руках иранцев в будущих ядерных переговорах.

Значит, нужен новый формат ядерного соглашения, отражающий нынешнее состояние ядерной сферы ИРИ, право Ирана иметь и развивать свой мирную атомную программу при жестком контроле МАГАТЭ. Представляется, что новый СВПД-02 будет основан на замораживании на нынешнем уровне ядерной инфраструктуры Ирана (без её разрушения) при полном и многостороннем контроле со стороны МАГАТЭ на базе выполнения Ираном требований Дополнительного протокола к соглашению о гарантиях МАГАТЭ и изменённого кода 3.1.

 Напомним: Дополнительный протокол к Соглашениям о гарантиях требует от стран предоставлять МАГАТЭ более полную информацию о всех аспектах своей ядерной деятельности, расширяет права МАГАТЭ в осуществлении инспекционной деятельности, в том числе возможность проведения необъявленных инспекций и «внезапных» инспекций с уведомлением о визите международных инспекторов на объекты менее чем за 24 часа и много другое. Измененный код 3.1 к Соглашению с МАГАТЭ о применении гарантий требует информировать МАГАТЭ о начале строительства ядерных объектов немедленно, а не за 180 дней до поступления на них ядерных материалов, как было раньше. 

Таким образом, путь к ядерному соглашению с Ираном предстоит долгий и трудный. И причины этому не только в крайней сложности самой тематики, но и в политических проблемах внутри Ирана и внутри Соединенных Штатов. Известно, что в ИРИ не все готовы на ядерные компромиссы с Западом. С другой стороны, Америке сейчас не до ядерных переговоров. 5 ноября президентские выборы, которые во многом решат будущие направления внешней политики США, в том числе и по иранской ядерной проблеме. Только после января 2025 г., когда новый президент вступит в должность, можно будет анализировать перспективы решения этой важной проблемы.

Однако активная и настойчивая деятельность президента Пезешкиана и его команды на Генассамблее ООН свидетельствует о том, что сегодня на первом месте в политике ИРИ стоит вопрос о снятии санкций, что, естественно, напрямую связано с решением иранской ядерной программы. Это вселяет надежду, что компромисс в этих вопросах может быть найден, несмотря на все возможные политические процессы и эксцессы в США.