На  фото - министр Вероника Скворцова. 

В стране сегодня определились регионы – лидеры по количеству раковых больных, среди них Санкт-Петербург – 26 276 новых диагнозов и Свердловская область – 18 639. Министр здравоохранения Вероника Скворцова на правительственном часе объявила о новой национальной программе по борьбе с раком. Министр сообщила, что программа уже готова. Упор в ней делается на высокие медицинские технологии, в частности на протонную терапию. Панацея?

Как заявлено, теперь борьба с онкологическими заболеваниями в стране будет включать три части.

Радиохимики и «горячие» койки

Во-первых, это подготовка высококвалифицированных кадров. Речь идёт не только о врачах-онкологах, но и о радиохимиках, радиофизиках. Они тоже участвуют в новом национальном проекте. Далее в России появятся специальные амбулаторные службы. И будут созданы межрегиональные онкологические центры с самым современным оснащением и «горячими» койками. Ещё одно направление – развитие федеральных центров с отделениями протонной терапии. Именно на этот вид терапии и уповает министр Скворцова.

Забегая вперёд, скажем, что в России сегодня уже созданы и работают четыре Центра протонной терапии. Есть такой в Дубне на базе Объединённого института ядерных исследований, в Обнинске на базе Медицинского радиологического научного центра. Ещё один центр работает в Протвине на базе Физического института им. П.Н. Лебедева. Осенью 2017 года в Петербурге начал работать Центр протонной терапии Медицинского института им. Березина Сергея (МИБС).

Всего же на сегодняшний день в мире действуют почти 40 протонных ускорителей. Большая часть из них работает в США (20), Японии (13) и Германии (6). Ещё 35 центров со сроком ввода в эксплуатацию в 2018–2021 годах находятся в стадии строительства. Больше всего таких будущих протонных центров опять же в США (6). Россия с 2012 года строит государственный Центр протонной терапии в городе Димитровграде (Ульяновская область). Этот центр обещали сдать к 2015 году. Но и в 2019 году он вряд ли заработает. Между тем Вероника Скворцова уже пообещала, что количество выявляемых онкологических больных сравняется с европейскими показателями к 2024 году. Не голословное ли это обещание?

Четверть миллиона унёс 2017-й

На правительственном часе, когда шло обсуждение новой Национальной программы по борьбе с онкологией, прозвучали очень тревожные факты. Оказывается, начиная с 2011 года число онкологических больных, умерших от этого заболевания, сокращалось. Но вот в 2017 году вновь произошёл скачок: умерли более 247 тыс. человек, стоявших на учёте в онкодиспансерах.

Согласно отчёту Минздрава, 2017 год стал рекордным за последние 23 года и по количеству выявленных злокачественных опухолей. Наиболее распространёнными остаются новообразования в лёгких, бронхах и трахеях (42,3 случая на 100 тыс.), на втором месте – рак желудка (25,4), на третьем – рак прямой кишки (20,4).

В пионеры вдруг вырвалась Свердловская область. Она стала лидером по количеству больных, у которых в 2017 году впервые диагностировали рак. Причём количество новых онкобольных резко выросло по сравнению с 2016 годом. Если говорить про детскую онкологию, то тут в лидерах Санкт-Петербург и Ленинградская область, Татарстан.

И при этом в России каждый год закрываются в среднем 350 больниц. На каких же базах собираются размещать новые межрайонные и межрегиональные онкоцентры? Есть существенные проблемы и со специалистами. И сумасшедшая цена услуг в протонных центрах!

Протон бьёт прямо в цель

Но что же такое протонная терапия?

– Протонная терапия – это уникальная технология при лечении онкологии, и равной ей не будет в ближайшие десятилетия, – считает руководитель Федерального медико-биологического агентства Владимир Уйба. – Это современный вид лучевой терапии, отличающийся от традиционной (фотонной) более точным облучением опухоли и отсутствием радиационных нагрузок на здоровые органы и ткани.

То есть, как и рентгенотерапия, это один из методов облучения раковых опухолей. Отличие состоит в том, что раковые клетки целенаправленно «обстреливаются» протонами, положительно заряженными элементарными частицами. Если их ускорить до 180 тыс. километров в секунду – а это 60% скорости света, – то они способны проникнуть в человеческий организм на глубину до 38 сантиметров. Протоны бьют прямо в цель! Протонная терапия очень эффективна для лечения детей.

– Протонная терапия особенно эффективна в педиатрии при лечении детей с опухолями головы и шеи, когда необходимо полностью исключить риск негативных последствий для растущего организма, – рассказывает генеральный директор ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр радиологии» академик РАН, профессор Андрей Каприн.

Потребность в лечении взрослых пациентов с онкологическим диагнозом оценивается в 7–8% от общего числа заболевших. В РФ это 50–60 тыс. человек в год. Но сегодня у нас полноценно работает лишь один Центр протонной терапии – в Петербурге. Экспериментальные установки в трёх НИИ в совокупности могут вылечить до 350 пациентов в год. И хотя в центре в Петербурге в середине июля начала работать вторая лечебная комната, мощностей пока ещё не хватает. Плановая мощность центра МИБС рассчитана на радиотерапию до 800 пациентов в год. Таким образом, протонная терапия пока остаётся доступной только для очень обеспеченной части населения.

Долгострой. Конца не видно

Новый центр в Димитровграде, где работает НИИ атомных реакторов, предусматривает строительство более 20 корпусов. Среди них клинический стационар, реабилитационный корпус, здание радионуклидной диагностики. Увы, у этого направления медицины есть серьёзный минус: центры занимают огромные многоэтажные здания, для их обслуживания нужны целые команды и очень мощные электростанции и холодильники. В димитровградском центре радиологии сооружают четыре лечебные комнаты, в год в каждой из них смогут проходить лечение примерно 300 человек. Первоначальная стоимость проекта была 14 млрд рублей. Сегодня затраты уже составили более 20 млрд руб­лей. Владимир Уйба ещё в 2016 году говорил об объекте как о почти построенном.

А на деле?

– Центр должен полностью заработать в 2019 году, – обещает заместитель министра здравоохранения РФ Сергей Краевой. – К этому времени будет готово жильё для специалистов. Ведётся работа по запуску движения скоростных электричек между Ульяновском и Самарой.

Продолжается и строительство Академгородка. Это, по сути, новый микрорайон Димитровграда. Уже возведено 11 трёхэтажных жилых домов. Принято решение о строительстве детского сада.

Почему же открытие центра всё откладывается? Одна из причин: не успели в Димитровграде приступить к работам по сооружению протонного центра, как стало известно о пропаже более 70 млн рублей. Эти деньги были уведены в офшоры одной из строительных фирм. Руководитель ФМБА Владимир Уйба обвиняет в проблемах строительства центра местных чиновников. Прокуроры уже направляли материалы проверки в следственные органы.

Акцент

Изобретение пылится на полке

Вот на что хотелось бы обратить пристальное внимание. За 2000–2015 годы страна лишилась более 5500 больниц из почти 11 тысяч. Если эта «оптимизация» продолжится теми же темпами, то года через три-четыре в России останется не более 3 тыс. больниц. Одновременно с больницами ведомство Скворцовой закрывает и поликлиники: если в 2000 году работало более 21 тыс. поликлиник, то в 2018-м осталось немногим более 16 тысяч.

Не все считают крупные протонные центры панацеей. Авторитетные учёные негативно оценивают ввод в массы такой дорогой терапии. Довольно скептически оценил «протонную революцию» директор Института ядерной физики Сибирского отделения АН СССР академик Андрей Будкер (ныне покойный): «С таким дорогим сооружением, как циклотрон, в народ не пойдёшь. Необходимо новое, доступное всем онкологам, начиная с районной больницы. И именно районная больница должна быть опорой массового здравоохранения».

Академик Будкер при своей жизни ставил перед молодыми учёными задачу: создать компактную медицинскую установку для лечения рака. И снабдить такой техникой каждую больницу. В России есть своё изобретение – компактный и дешёвый протонный ускоритель члена-корреспондента РАН, ученика академика Будкера Владимира Балакина. Но изобретению какой уж год не дают хода.