Комментариев: 018.04.2018

Именно Дальний Восток сыграл одну из решающих ролей в создании атомного оружия СССР. Уран, добытый заключёнными в Магаданской области, на севере Якутии и на чукотском побережье Ледовитого океана, стал «начинкой» первых атомных бомб. Специально для DV историк Алексей Волынец расскажет, как дальневосточный уран позволил холодной войне США и СССР не превратиться в горячую Третью мировую. 71 ядерный удар по Дальнему ВостокуВторая мировая война завершилась появлением ядерного оружия, навсегда изменившего наш мир. Почти пять лет атомная бомба оставалась монополией Соединённых Штатов, которые после начала холодной войны рассматривали СССР как основную цель для ядерных ударов.Совсем недавно, 23 декабря 2015 года, газета New York Times сообщила о рассекреченных Национальным управлением архивов США документах по планам ядерной бомбардировки территории СССР в 50-е годы прошлого века. Тогда, согласно принятому военными США «плану систематического уничтожения», предполагалось сбросить на террит

орию нашей страны несколько сотен ядерных бомб. Для Москвы их планировалось 179, а для Ленинграда и области — 145. Не избежали попадания в «план» и города Дальнего Востока. По целям на территории Владивостока и Приморья планировалось нанести удар 49 атомными бомбами, только для острова Русский предназначалось сразу два ядерных заряда. На Хабаровск запланировали семь атомных бомб, на Читу и Петропавловск-Камчатский — по четыре, три атомных аналога Хиросимы и Нагасаки готовились для Комсомольска-на-Амуре. По одной ядерной бомбе планировалось сбросить на Благовещенск, Биробиджан, Якутск и чукотский Певек.Ситуация осложнялась тем, что США в то время серьёзно опережали СССР в развитии тяжёлой бомбардировочной авиации. До середины 50-х годов прошлого века американские высотные бомбардировщики свободно летали над территорией Советского Союза, ещё не обладавшего ракетами ПВО, способными надёжно закрыть наше небо. Естественно, в таких условиях создание собственного ядерного оружия, как противовеса американскому, становилось вопросом жизни и смерти. На работы по созданию собственной бомбы и поиск материалов для её производства были брошены все силы. К 1945 году на территории СССР не было разведанных залежей урана, и их поиск стал главной задачей. По всей стране экспедиции геологов искали следы этого радиоактивного металла. Стратегические металлы «Дальстроя»К 1945 году «Дальстрой», работавший на территории Якутии, Магаданской области и Чукотки, располагал не только многочисленными предприятиями и лагерями с десятками тысяч заключённых, но и большим штатом опытных геологов, второе десятилетие исследовавших приполярные и заполярные недра Дальнего Востока. Ранее они искали золото на Колыме, олово и вольфрам.За годы Великой Отечественной войны «комбинат особого типа» добыл более 300 т чистого золота, а также стал единственным источником олова и вольфрама на территории СССР. Эти металлы во время войны имели стратегическое значение, едва ли не большее, чем драгоценное золото. Олово используется промышленностью в относительно небольших количествах, но без него невозможны многие технологические процессы.  Например, без олова не будет производства консервных банок и патронов. Вольфрам — самый тугоплавкий металл на Земле, без которого в годы войны было невозможно делать снаряды, способные пробивать броню вражеских танков.Именно созданный огромными усилиями и жертвами заключённых «Дальстрой» обеспечил поставки золота, вольфрама и олова, сыграв тем самым важнейшую роль в ходе Великой Отечественной войны. Теперь же опытным геологам и многочисленным узникам «Дальстроя» предстояло сыграть не менее важную роль в разгоревшейся холодной войне, где главным аргументом становилась атомная бомба, которую не создать без достаточного количества радиоактивного металла — урана.Своей добычи урана у СССР тогда не было. Первый радиоактивный металл приобретали за границей, там, где он был случайно обнаружен задолго до «ядерной гонки», — в горах Чехии и на территории китайского Синьцзяна. Срочно нужен был свой собственный уран, на поиски которого бросили множество геологов. И «Дальстрой» оказался здесь в авангарде, по причине наличия опытных и многочисленных специалистов по поиску редких металлов. Уран «Дальстроя» — самый первый и самый северныйС конца 1945 года почти все геологические экспедиции «Дальстроя» переключили на экстренный поиск урана. Дальневосточных геологов снабдили новейшими на тот период секретными приборами для определения радиоактивного гамма-излучения в походных условиях. Всего на севере Дальнего Востока тогда провели 386 геологических экспедиций по поиску урановых залежей. На Чукотке, в нижнем течении Индигирки, в верховьях Колымы, на полуострове Тайгонос на самом севере Охотского моря и в ряде других районов обнаружили свыше тысячи «рудопроявлений», то есть следов урана.Дальневосточный уран располагался на Крайнем Севере, в абсолютно безлюдных районах со сложным рельефом и тяжелейшим климатом. Сами залежи были довольно бедными — от одного до двух килограммов урана на тонну руды. Но во второй половине 40-х годов XX века более богатые и доступные урановые руды на территории СССР ещё не были обнаружены, а угроза со стороны ядерной монополии США требовала немедленной добычи сырья для атомного проекта. Поэтому найденные геологами «Дальстроя» россыпи урана начали разрабатывать сразу, не считаясь с любыми сложностями и затратами.

 Первые работы по добыче дальневосточного урана были начаты в мае 1946 года на руднике «Бутугычаг» — недалеко от истоков Колымы, примерно в 250 км по прямой от Магадана. Всем лагерям и подразделениям «Дальстроя» приказали выполнять заказы данного рудника в первую очередь, немедленно отправляя их прямыми рейсами.Вскоре 24-летний геолог Игорь Рождественский обнаружил уран в горах на севере Чукотки. В 1948 году в системе «Дальстроя» специально для поиска и добычи урана было образовано Первое управление, сразу ставшее главным в деятельности этого лагерно-промышленного объединения. Первое управление возглавил генерал-майор госбезопасности Василий Павлов — в реальности он был мобилизованным инженером-геологом, получившим чин генерала спецслужб отнюдь не по своей воле, а по приказу свыше.В целях секретности документы «Дальстроя» именовали уран кодовым именем «пятый металл», а геологам в отчётах приказывалось называть его «альбин». Видимо, это была шутка кого-то из советских учёных, привлечённых к атомному проекту, — именно такое имя дали средневековые алхимики странному минералу в горах Чехии, когда добывавшие серебро рудокопы впервые в истории случайно наткнулись на ещё никому не известный уран.К концу 40-х годов XX века Первое управление «Дальстроя» добывало уран на трёх рудниках — «Бутугычаг» в Магаданской области, «Сугун» в Якутии и «Северный» на Чукотке. Уран с берегов ручья ЧёртСамым маленьким и бедным был рудник у горы Сугун на склонах хребта Черского, на северо-востоке Якутии. Никаких дорог здесь нет и поныне — почти 70 лет назад около тысячи заключённых Индигирлага вручную, кирками и лопатами, добывали тут радиоактивную руду. Сугун расположен чуть севернее одного из полюсов холода нашей планеты. В 1938 году здесь был зафиксирован один из мировых рекордов низкой температуры — почти 78 градусов мороза.В основном Индигирлаг (Индигирский исправительно-трудовой лагерь) занимался добычей золота и вольфрама на берегах реки Индигирки. Из 14 тыс. заключённых, работавших здесь в середине прошлого века, 3 тыс. сидели по «политической» 58-й статье, остальные — по уголовным. В конце 40-х годов десятую часть зэков Индигирлага перевели на урановый рудник. Но урана здесь было немного, и уже в 1952 году рудник закрыли. 

К тому времени основную часть дальневосточного урана добывали на севере современной Магаданской области, в шахтах рудника «Бутугычаг». С 1937 года заключённые лагерей «Дальстроя» занимались здесь разработками олова — за десятилетие запасы этого металла были исчерпаны на две трети, и рудник почти полностью переключился на уран. Его добывали в шахтах глубиной 500 м и больше.Видимо, кто-то из геологов-первопроходцев 30-х годов обладал изрядным чёрным юмором — впечатлённый пугающими северными горами, он назвал местные ручьи очень показательными именами: ручей Чёрт, ручей Вельзевул, ручей Бес. Урановые шахты располагались как раз между Чёртом и Бесом.Самая северная добыча урана так и называлась — рудник «Северный». Он располагался на Чукотке, почти на берегу Ледовитого океана, примерно в 70 км северо-восточнее посёлка и порта Певек, который ныне официально является самым северным городом России.Здесь уран добывали в нескольких шахтах глубиной до 400 м. Для обслуживания и обеспечения рудника был создан Чуанлаг — Чуанский исправительно-трудовой лагерь. В 1950 году около 6 тыс. заключённых занимались строительством дорог и другой инфраструктуры, ещё 5 тыс. работали на самих шахтах. Из этой массы было лишь три сотни «политических», остальные — уголовники.Рудник был оборудован самой современной техникой для тех лет, его обслуживали четыре сотни грузовых машин и сотня тракторов. Однако даже техника не могла противостоять ужасам северной природы. В декабре 1950 года необычайной силы ураган разрушил почти все наземные постройки рудника и надолго полностью блокировал его от внешнего мира. Хлеб и смерть «без меры»Тяготы природы и работы пытались компенсировать богатством снабжения. Хотя в послевоенном СССР конца 40-х годов прошлого века и на воле основная масса населения жила практически впроголодь, на урановых рудниках «Дальстроя» даже заключённых кормили необычайно щедро.Вышедшее в 1998 году документальное исследование Григория Иоффе и Александра Нестеренко «Волчий камень (Урановые острова архипелага ГУЛАГ)» так рассказывает об этом: «Бывшие заключённые урановых объектов Чукотки вспоминают, что питание у них было очень хорошим, в т. ч. мясные консервы, масло, селёдка бочками свободно стояла около столовой (В.В. Давыдов). Другой бывший заключённый П.Ф. Попов вспоминал, что вообще впервые попробовал там крабов, давали шпроты, американские консервы, колбасу, „без меры“ выдавался хлеб. Режим содержания также был существенно облегчён. На окнах бараков не было решёток, свободное передвижение по зоне, выпускали и за зону — в магазин. Заключённым платили зарплату, обеспечивали им сравнительно хорошие бытовые условия». 

  Действительно, уран требовался срочно, и за него платили любую цену. Первое управление «Дальстроя» ни в чём не ограничивали: ни в рабочей силе, ни в деньгах, ни в продовольствии для зэков и вольных специалистов. Но прекрасное по меркам послевоенной свободы питание зэкам урановых рудников приходилось отрабатывать сполна.Анатолий Жигулин, в начале 50-х годов минувшего века работавший заключённым на рудниках Бутугычага, так вспоминал те края: «Рудник № 1 был километрах в полутора-двух от жилой зоны. Морозы были лютые, и это расстояние мы вместе с конвоем пробегали почти бегом… Лагерь был, несомненно, самым страшным по метеорологическим условиям. Кроме того, там не было воды. И вода туда доставлялась, как многие грузы, по узкоколейке, а зимой добывалась из снега. Но там и снега-то почти не было, его сдувало ветром…»Самой опасной была на первый взгляд несложная работа в «сушилке», на фабрике, где из добытой в шахтах руды производили урановый концентрат. Как вспоминал Жигулин: «Работа в сушилке была очень лёгкая — слегка помешивать кочерёжками концентрат, высыхающую, прошедшую дробильный, химический и прессовый цехи массу, почти чистую смесь окислов добываемого металла, — пока не высохнет. И рабочая смена всего шесть часов. На эту работу с удовольствием шли молодые западноукраинские парни. Чем вкалывать 14 часов в мокрой или пыльной шахте, бурить шпуры или надрываться над вагонетками с рудою — почему не пойти в сушилку? Тепло. И кормят лучше. Даже молоко дают. Ребята с сушильных печей работали легко и весело — двадцать-тридцать смен по шесть часов. Потом их, здоровых и отдохнувших, отправляли тем не менее в так называемые лечебные бараки…»Из этих бараков многие отправлялись прямиком на лагерное кладбище у ручья Бес.

Подробно на сайте Дальний Восток:
https://dv.land/history/pyatyi-metall-gulaga