Комментариев: 108.03.2017

РБК

 Материалы подготовлены редакцией партнерских проектов РБК+.

Безопасная и дешевая энергия оправдывает любые расходы на экологический контроль

В начале февраля на атомной электростанции «Фламанвиль» на северо-западе Франции произошел взрыв. Инцидент случился в машинном зале — угрозы выброса радиации в окружающую среду не было. На новость о происшествии сразу отреагировала госкорпорация «Росатом». В твиттере компании почти сразу появилась успокаивающая запись «Точно знаем, что угрозы распространения радиации нет». Для российских атомщиков вопрос безопасности всегда стоит на первом месте. Страна, которая обеспечивает почти пятую часть своей электроэнергии за счет АЭС, не может позволить себе ставить под сомнение существование этой отрасли. Как обеспечивает сохранность окружающей среды Новоронежская атомная электростанция (НВАЭС), выяснил корреспондент РБК+.

Красные цифры

Над входом в небольшое здание на пересечении улиц Курчатова и Космонавтов в центре Нововоронежа висит небольшой экран с красными цифрами. Как правило, эта цифра — 7,6, 8 или 9. Время от времени она становится двузначной, но редко забирается дальше «десятки». Это — радиационный фон по данным датчика на лаборатории внешнего радиационного контроля. Лаборатория выступает «штабом», где собирается и изучается информация о влиянии НВАЭС на окружающую среду.



Кстати, 10 микрорентген в час — цифра для Нововоронежа стандартная. В Воронежской области в январе 2017 года, по данным Воронежского центра по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды, в регионе фон держался в пределах от 8 до 13 мкР/час. Кстати, нормативные документы МЧС обязывают спасателей дополнительно проверять участки, где изменения гамма-фона выявили превышение значения 20 мкР/час более, чем в полтора раза. Но это не универсальное значение. Естественный гамма-фон в каждой местности свой. Он выясняется постоянным наблюдением за состоянием окружающей среды. Кстати, в областном центре Воронеже фон обычно чуть выше, чем в окрестностях НВАЭС (11-13 мкР/час) — факторов, способных повлиять на него в большом городе больше, чем в 30-тысячном Нововоронеже.

От атомных подлодок до компьютерных серверов


Наблюдения под Нововоронежем начались в конце 50-х годов XX века, одновременно со строительством первого энергоблока НВАЭС и самого поселка, а затем города, возникшего вокруг станции. В лаборатории внешнего радиационного контроля станции до сих пор хранятся первые приборы для измерений радиационного фона — аналоговые устройства из ранних шестидесятых. Изначально они предназначались для первых атомных советских подводных лодок, но с началом развития «мирной» атомной энергетики перешли на гражданскую службу. Пользоваться ими можно и сегодня — такой запас прочности и точности военные СССР заложили в эти устройства. Однако для экспертов лаборатории они служат талисманами и напоминанием о пути, который прошла служба радиационного контроля за последние полвека. В повседневной работе ученые используют намного более точные приборы.

Собственный сервер лаборатории внешнего радиационного контроля собирает и обрабатывает информацию с трех десятков постов дозиметрического контроля, расположенных в самом Нововоронеже, его окрестностях и в Воронеже. Все вместе они образуют автоматизированную систему контроля радиационной обстановки — АСКРО.

Точность и большой архив собранных наблюдений позволяют экспертам лаборатории вести обоснованный диалог с представителями общественности — от антиядерных алармистов до серьезных экологических организаций. Летом 2016 года активисты экологического движения «Ока» провели более 1,5 тыс. независимых дозиметрических измерений в 30-километровой зоне вокруг НВАЭС. Их данные совпали со сведениями лаборатории.

— Наши исследования подтвердили, что альтернативы атомной энергетике в Воронежской области нет, и именно Нововоронежская АЭС способна обеспечить энергетическую безопасность региона, — отметил председатель «Оки» Алан Хасиев.

О том, что будет, если цифры на мониторе АСКРО вдруг выйдут за пределы нормативных значений, сотрудники лаборатории говорить не любят.

— За все время наблюдений у нас не было показателей, говорящих о вреде со стороны Нововоронежской атомной станции, — подтвердила Валерия Клевасова.
Однако протокол действий на этот случай существует, и знают его в лаборатории четко. Он похож не на гражданскую, а на военную инструкцию: доложить непосредственному начальнику, уведомить руководство станции и ситуационно-кризисный центр «Росатома», а в дальнейшем действовать в строгом соответствии с полученными распоряжениями.

Измерениями радиационного фона работа лаборатории не ограничивается. В год ее специалисты делают более 50 тыс. проб: вентиляционные выбросы, вода из пруда-охладителя пятого энергоблока, воздух и атмосферные осадки, артезианская вода, почва, продукты питания (их покупают у местных фермеров) и многое другое.

Каждая проходит через длительный цикл исследований — от простейших анализов до сложных манипуляций. Например, воду приходится выпаривать до твердого осадка, а продукты — пережигать до золы, чтобы убедиться, что в них не содержится опасных веществ.

С помощью этих исследования специалисты НВАЭС могут обнаружить даже следы инцидентов, никак не связанных с работой самой станции под Воронежем. Например, в 2011 году нововоронежские атомщики зафиксировали появление в атмосфере йода-131 (радиоактивного изотопа йода). Выброс радиоактивных частиц произошел во время аварии на АЭС «Фукусима». Дошедшие до Воронежа следы японской катастрофы не представляли никакой угрозы ни для человека, ни для окружающей среды — настолько мала была их концентрация. Но в архивах контрольной станции они все равно остались. Здесь ничего не считают не заслуживающей внимания мелочью.

Философия защиты

За инцидентами на других АЭС, будь то авария на Фукусиме или недавний инцидент на французском «Фламанвиле», специалисты Нововоронежской станции следят очень внимательно. После Чернобыльской катастрофы в России предпочитают учиться на чужих ошибках. Но еще больше в Нововоронеже хотят, чтобы ошибок вообще не было.

Проект однотипных энергоблоков №№ 6 и 7 НВАЭС относится к так называемому «поколению 3+». Хотя сооружение новых энергоблоков началось в 2007 году, их называют «постфукусимскими» — их системы безопасности полностью соответствуют требованиям Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), разработанным после японской аварии и призванным предотвратить подобные — крайне редкие — инциденты.

— В России при проектировании новых станций изначально закладывается профилактика так называемых запроектных аварий. Авария на «Фукусиме» — как раз из этого ряда. Системы безопасности японской атомной станции сработали во время землетрясения — это было проектное, прогнозируемое событие. Станция была рассчитана на то, чтобы выдержать и волну цунами до семи метров. Но никто не мог предположить, что придет волна в восемь метров, — рассказал заместитель главного инженера НВАЭС по безопасности и надежности Александр Прытков.

По его словам, в российские атомные проекты закладываются решения, обеспечивающие непревышение 10-7 (один к десяти миллионам! ) в год вероятности большого аварийного радиоактивного выброса.

— Экономические затраты, на которые мы идем при создании таких проектов, все равно оправдают себя. Атомная энергия — один из самых дешевых и экологически безопасных видов энергии. Чтобы построить гидроэлектростанцию, необходимо создать водохранилище, а значит, затопить огромную территорию. Тепловые электростанции выбрасывают в атмосферу продукты сжигания огромного количества природного топлива. Чтобы АЭС давала энергию год, нужно лишь несколько тонн топлива. А облака над градирнями — это испарение воды циркуляционных систем, не имеющих связей с реакторным отделением. — напомнил Александр Прытков.

В ноябре 2016 года на НВАЭС произошел отказ электрогенератора шестого энергоблока во время испытаний. Система защиты сработала в штатном режиме, энергоблок отключился от сети. Экспертная комиссия выяснила, что наиболее вероятной причиной инцидента стало короткое замыкание на электротехническом оборудовании. Опасности для реактора не могло даже возникнуть. Так работают пассивные системы безопасности — для их запуска не нужно вмешательство человека. Но без человека в атомной энергетике не работает ничего.
— Человек определяет все. Любая цивилизационная деятельность — продукт человеческого труда. В процессе создания атомной станции, ее оборудования и эксплуатации — на каждом этапе человеческий фактор является определяющим. Ответственность за реакцию техники на аномальные события, которые могут возникнуть, лежит на плечах человека, — подчеркнул Александр Прытков.

Подробнее на РБК:
http://spb.rbcplus.ru/news/58be64007a8aa968112f210d